Сергей и Жанна Лунгу женаты два года. Хотя они выглядят вполне счастливыми супругами, им непросто говорить о том, что произошло 15 ноября 2018 года. В результате тех событий они потеряли ребенка.
В тот вечер в Джанкое (Крым) против мирных верующих была проведена одна из самых масштабных спецопераций в современной России. Были задействованы почти две сотни сотрудников полиции, ФСБ и ОМОНа.
«Я увидел, что возле моих ворот большое скопление сотрудников в черных масках,— вспоминает Владимир Беженарь.— Они ползли через мои ворота, и у меня сложилось впечатление, что они были как змеи. Я подумал о том, что если я сейчас не открою дверь первым, то начнут выбивать, начнут кричать и бить нас. В доме находились мои друзья, у которых тоже было шоковое состояние».
Среди друзей был Алексей Филатов. Он попытался сделать видеозапись происходящего, но его тут же скрутили и повезли к нему домой. Оказалось, что у ворот его ожидала большая группа вооруженных бойцов спецназа, поскольку обыски проходили по делу против его отца, Сергея Филатова. «Я когда зашел, — говорит Сергей Филатов,— я увидел сына, который стоял спиной к холодильнику, на нем были наручники». Алексей говорит: «В наручниках я был минут сорок до прихода родителей».
Тем временем силовики вторглись в дом к 78-летнему Александру Урсу, чье имя даже не упоминалось в постановлении на обыск. Он с болью вспоминает, как жестоко действовали против него правоохранители: «Я успел один шаг сделать, вот досюда дошел, он мне эту руку заломил, потом эту руку, по ногам бьет: „Туда, к стене!“ А потом я хотел повернуться и посмотреть, что с сыном делают, а он меня опять туда к стене, и я ударился головой. И ноги мне раздвигает, я уже больше… сил нету, и уже начинаю падать, уже на коленях. „Что ты делаешь? — говорю.— Мне скоро 80 лет, я сопротивляюсь, что ли, что ты мне руки выламываешь?“ И он меня давай тогда опять обыскивать, с ног до головы. Три раза прошел по рукам, командует: „Руки вверх!“ Я держу руки вверх. Опять: „Руки вверх!“ И тогда уже он меня повел. Руки завели мне назад, и так, держа с руками назад, уже завел в дом».
Неоправданно жесткие действия силовиков привели к тому, что некоторым верующим понадобилась срочная медицинская помощь. «От увиденного, от того, что происходило в моем доме, у меня начало подниматься давление,— говорит Владимир Беженарь.— Потом у меня начало выворачивать левую руку и начала неметь левая нога». Его жена Лилия вспоминает: «Смотрю, Вове все хуже и хуже, все хуже и хуже. Начали говорить, что надо скорую вызывать. Я говорю: „Конечно, вызывайте скорую, конечно!“» Прибывшая бригада скорой помощи приняла решение об экстренной госпитализации Владимира с подозрением на инсульт.
Тем временем еще одна бригада медиков оказывала экстренную помощь в доме Михаила и Любови Гожан, куда тоже вторглись оперативники. У Любови было высокое давление и учащенный пульс сердца, все это сопровождалось судорогами ног. «Я чувствовала, что у меня поднимается давление, мне становится плохо, мне жало в груди, все сжимало,— говорит Любовь Гожан.— Врач спросил, в чем причина моего высокого пульса. Я говорю: „Стресс“. Он так посмотрел и говорит: „Конечно, от такого стресса и не такой пульс будет“».
Обыски, начавшиеся одновременно в 8 домах верующих, продолжались до глубокой ночи. Изымались электронные устройства, личные записи, письма и фотографии.
«Когда меня выводили из дома,— я думал, что везут в СИЗО,— я увидел возле своего двора корреспондентов с логотипом „Вести 24“»,— вспоминает Сергей Филатов. Позже в эфире и информационных сетях распространились кадры, на которых журналисты выкрикивают: «Буквально пару слов, что случилось? Говорят, что вы сектант. Это правда?» Сергей говорит: «Я не ответил ни одного слова, поскольку понимал: все, что я скажу, может быть искажено и потом преподнесено неправильно». Ведущий новостей также сообщил зрителям: «В его доме нашли экстремистскую литературу, а также пособия по психологии и вербовке». Это было неправдой. «Таких материалов при обыске изъято не было,— говорит Сергей.— Ложную информацию дали для того, чтобы высветить меня, мою семью и моих друзей в нехорошем свете. Они выхватывали такие ракурсы, которые показывали меня в неловком положении: будто я сидел и чувствовал себя виноватым, но в данный момент я молился Иегове, чтобы он дал силы перенести все это».
После недолгой беседы со следователем, Сергей Филатов был отпущен под подписку о невыезде. Ему предъявлено обвинение в «продолжении деятельности экстремистской организации». «В машине мне предложили сотрудничество,— говорит Сергей.— „Нужна информация: всех своих подельников, все свои явки, все свои встречи“. На что я отказался, поэтому они предъявили обвинение и сейчас я являюсь обвиняемым».
Примерно в это же время правоохранители проникли в дом Сергея и Жанны Лунгу, о которых говорилось в самом начале. Хозяев дома не было. Вернувшись наутро, они обнаружили явные следы обыска. «Я увидел, что дверь взломана. Зайдя, я смотрю, что натоптано. Также вижу, что вроде бы все на месте, но потом уже, как мы обнаружили, у нас исчез планшет»,— говорит Сергей. Супруги приняли решение не оставаться в доме, а поехать к родителям Жанны в Ялту. По дороге Жанне становилось хуже и хуже, она жаловалась на боли. Они хотели сообщить родителям новость о беременности. «Но уже на следующий день получается, что я отвожу ее в больницу, в гинекологию»,— говорит Сергей. Еще через день стало окончательно ясно, что они потеряли ребенка. «Как только мне сказали на УЗИ, что всё, ребенка нет, у меня истерика. Я даже не могла позвонить Сереже, сказать ему об этом».
Верующие надеются, что правоохранителям хватит мужества не прибегать к сокрытию происшедшей трагедии и что, направляясь на очередной обыск к мирным верующим, они хотя бы не станут терять человеческое лицо, выполняя свою работу.
«Взяли нас… как берут преступников, вооруженных. Перепрыгнули через забор. Неужели мы бы не открыли, если бы нам сказали: «Полиция!» Но вместо этого так жестко ворваться!..» — говорит Виктор Урсу. Его пожилой отец показывает ссадины и гематомы, оставшиеся после жестоких действий силовиков. Но эти раны, уверяет он, пустяки, по сравнению с душевными переживаниями и унижениями, которые пришлось пережить ему и его друзьям. «Это, можно сказать, беспредел,— говорит он.— Заламывать руки, обыскивать. Такое унижение».
«Жизнь в нашей семье начала делиться на до и после,— признается Владимир Беженарь.— Всё в совокупности: чувства, которые мы испытали в тот вечер, то унижение — моральное, физическое и многое другое».
Многие из тех, кто подвергся обыскам в Джанкое, с детства знают, что такое преследования за веру. Но, по их словам, они никогда не сталкивались с таким жестоким обращением. «Такого обращения не было никогда,— говорит Александр Урсу,— ни в детстве, когда выселяли, ни когда были еще обыски, ни когда вызывали и беседовали». «Никто не позволял себе, допустим, заламывать руки, бить по ногам»,— добавляет его сын Виктор. «Никто не перелезал через ворота, никто не окружал дом, не было людей с таким оружием»,— говорит Лилия Беженарь.
Верующие все же стараются находить положительное. «Некоторые люди встречали нас и говорили: „Мы молимся о вашей семье“,— говорит Лилия Беженарь.— Это было настолько приятно! Люди понимали, что… ну так нельзя с нами поступать, мы не те люди! Что мы плохого сделали?»
Даже президент страны назвал преследования Свидетелей Иеговы «полной чушью» и пообещал разобраться в этом вопросе. «По поводу свидетелей Иеговы. […] Конечно, это чушь полная, надо внимательно с этим разобраться, здесь я с Вами согласен. […] Свидетели Иеговы тоже христиане, за что их преследовать, я тоже не очень понимаю» (из стенограммы выступления Владимир Путина на заседании Совета по развитию гражданского общества и правам человека 11 декабря 2018 года).
А пока отец четверых детей Сергей Филатов вынужден каждую неделю ездить на допросы в Симферополь. «Переживаю за семью, за детей, потому что не знаю, что ожидать дальше от сотрудников правоохранительных органов, потому что они уже поставили клеймо, что я преступник».
На следующий день после обысков Владимир Беженарь был переведен на стационарное лечение. К счастью, подозрения на инсульт у него не подтвердились. «Не знаю, когда мы оправимся от этого состояния,— говорит его жена.— И он на таких серьезных таблетках, которые немножко помогают ему успокаиваться».
Любовь Гожан до сих пор принимает препараты, нормализующие давление, и не может спать без успокоительных, так же как и другие пострадавшие. «Для меня это был большой стресс,— говорит она.— Я не могла спать несколько ночей. Для меня было страшно, когда наступает вечер».
Сергей и Жанна очень надеются, что у них обязательно будет малыш.
